Красные ёжики в моей голове реальны
Всем конец света, котаныВ тот день Арчи позже обычного вышел из дома. Он долго не мог найти пару целых носков, и в итоге пришлось нацепить один синий и один зелёный, который, кажется, принадлежал бывшему арчиному соседу. После этого Арчи споткнулся об кота, накричал на него и, только закрыв за собой дверь, вспомнил, что не покормил беднягу. Но возвращаться уже было некогда, к тому же - плохая примета.
На улице было холодно - как и положено в декабре, поэтому он спрятал руки в карманы и уткнулся носом в шарф, глядя исключительно себе под ноги.
Впрочем, через минуту изумлённые возгласы непонятно откуда заставили его таки обратить внимание на то, что творится вокруг.
А в следующую секунду его ноги оторвались от земли.
***
Ирина верила всему, что говорили по телевизору, а в последнее время там очень много говорили о грядущем конце света. Все гадали, каким же он будет, что же произойдёт; кто-то был полностью увлечён темой и радовался столь грандиозному событию, кто-то относился к нему скептически и убеждал, что ничего не случится, а кто-то откровенно побаивался.
Сама Ирина считала себя скептиком, но на самом деле была до смерти напугана.
А потом, одним солнечным декабрьским утром, в новостях показали улетающих людей. Тогда Ирина пролила кофе на новые яркие колготки и взяла на руки кошку. Та, вопреки обыкновению, не сопротивлялась.
"Люди просто шли по улице, всё было как обычно, но в какой-то момент некоторые из них начали подниматься. Не по своей инициативе, видимо. Ни с того ни с сего. Они просто медленно поднимаются вертикально вверх. Не получается ни задержать их, ни остановить, - словно какая-то сила тянет и тянет их равномерно вверх."
Эти слова растерянного корреспондента были последними, что донеслось из ирининого телевизора. После этого он заглох, свет погас и стало тихо.
Ирина поставила кошку на пол, оделась, поднялась на крышу дома и прыгнула.
Она была из тех людей, которые всё делают невпопад, которые всегда выбиваются из общего течения. Вот и теперь она, не посмотрев, рухнула на голову пролетающей мимо женщине.
Впрочем, после этой промежуточной остановки Ирина добралась-таки до земли.
***
Джонатан не боялся летать. Он тысячу раз садился в этот самолёт и тысячу раз спокойно приземлялся, и никогда не возникало проблем. Он смеялся над теми, кто боялся летать; впрочем, ему не нужно было долго искать повод, чтобы над кем-нибудь посмеяться: ещё в школе он любил подшучивать над ботаниками, засовывать бездомных котов в мусорные баки и разыгрывать доверчивых одноклассниц.
Но при этом абсурдность того, что пролетавшего мимо на высоте около девяти километров человека засосало в турбину самолёта, его не рассмешила.
***
Многое видел старый Велле, но некоторые вещи до сих пор были для него в новинку. Он никак не мог разобраться в подаренном внучкой Гретой телефоне - он разобрал его и собрал снова, но голова уже отказывалась воспринимать логику вещей с той же лёгкостью, что несколько десятилетий назад. Машина сына с кучей кнопочек и функций по той же причине выводила его из равновесия; кроме того, пребывание в ней становилось ещё более невыносимым, когда Грета брала в поездку своего безумного пса: небезопасно было оставлять его дома с котом, старым верным другом Велле, - уж больно ожесточённые бои они устраивали, хотя Грета и говорила всегда, смеясь, что драки эти от большой любви и исключительно для развлечения обоих зверей. Впрочем, к тайной радости Велле, пёс этот в последние дни куда-то запропастился, и кот наконец-то смог хотя бы немного передохнуть.
Но мало было этих технических новомодных штучек, мало было дурной собаки и обиженного взгляда кота. Пару дней назад полетели люди.
Ладно бы ещё в телевизоре показывали - Велле ухмыльнулся бы да подумал, какие все вокруг глупые и верят чепухе. Но так уж сложилось (о чём Велле жалел ещё очень долго), что он зачем-то подошёл к окну в тот момент, когда в небо улетал его вечный сосед Томас Хильбанд, с которым они ещё полвека назад ходили на охоту.
Людям Велле не верил, а глазам не верить не мог.
От мрачных мыслей его отвлекли радостные крики Греты с улицы. Он погасил свечу - он экономил свечи: никто больше не обещал ни восстановить электричество, ни навести порядок; телевизоры молчали, правительства исчезли, никто не знал, сколько продлится зима, сколько времени им ещё обходиться тем, что есть; но никто ни разу не сказал вслух о конце света, который все возбуждённо обсуждали до тех пор, пока от земли не оторвался первый человек; - он погасил свечу и, хромая, медленно вышел из дома, чтобы посмотреть, что же могло так обрадовать девочку, у которой не осталось мира, чтобы вырасти, но которая была слишком глупа и красива, чтобы об этом думать.
Шёл снег.
"Всего-то!" - подумал старый Велле и усмехнулся в бороду. Но что-то его очень обеспокоило.
- Смотри, смотри, дед! - визжала Грета, и раздражённые соседи уже выглядывали из окон,бросая полные ненависти взгляды на девочку, посмевшую смеяться в тот момент, когда всем так страшно и плохо.
Она ловила снежинки руками, она ловила снежинки ртом, и Велле становилось всё более и более мерзко. Он всмотрелся в снежинку, небрежно приземлившуюся ему на ладонь, и подумал о том, что в ней есть часть Томаса Хильбанда. И о том, что во всех этих снежинках есть часть или Томаса Хильбанда, или Мартины из книжного магазина, или Робертсона из субботнего комедийного шоу, или мало ли кого ещё.
Аккуратно смахнув снежинки с красивых светлых волос Греты, он спокойно сказал ей:
- Иди в дом. Не стой на морозе.
***
- Как мы объясним всё это, сэр?.. Мы же должны хоть что-то сделать.
Тысячу раз говорили Патрику, что этот Джоуи слишком молод и слишком искренен для его работы. Патрик не слушал и верил в талантливого парня. И впервые пожалел об этом.
- Сказать по правде, Джоуи, я не знаю, - мягко ответил он, стараясь не выдать голосом своё раздражение. - Нам придётся придумать какую-нибудь историю, которая была бы максимально близка к истине.
- Вы имеете в виду, мы выдумаем псевдонаучную ерунду?.. Ложь? Подгоним факты под красивую историю?..
- Джоуи, Джоуи, Джоуи! - Патрик поморщился, улыбнулся, вложил в свой взгляд максимум теплоты, на которую был способен. - Ну что ты как ребёнок. Неужели ты не знаешь, что вся наука строится на этом "выдумывании псевдонаучной ерунды"? Почему бы ей не быть правдой? Для начала хотя бы в головах семи миллиардов - ах, прости, уже где-то четырёх миллиардов - людей?
Джоуи нахмурился, но ничего не ответил.
- Ты же сам прекрасно понимаешь, что мы не можем промолчать. Залечь на дно. Тогда всё закончится, все сойдут с ума. Нам надо успокоить людей. Но и сказать им, что понятия не имеем, с чем столкнулись, и что наука какой мы её знаем теперь не работает, мы не можем.
Джоуи кивнул, сел за стол, переложил с места на место несколько папок - но потом тяжело вздохнул и снова повернулся к Патрику.
- Но почему электричество, сэр? Люди улетели - это необъяснимо, но что случилось с электричеством?
Патрик впервые за день рассмеялся.
- Не принимай ситуацию с электричеством слишком близко к сердцу, парень. Через пару дней всё восстановят.
- Но... Я не понимаю, сэр, - растерянно пробормотал Джоуи.
- Ты и не должен, - тихо сказал Патрик, в очередной раз поражаясь красоте идеи. Оставить их без электричества в день конца света! Ничто не делает людей более покорными, чем вера. Нельзя управлять людьми, не держа их в страхе. Кто-то сойдёт с ума, кто-то не выживет, но это естественно, так было всегда. Порой Земле необходимо избавляться от некоторого балласта, чтобы после идти дальше в светлое будущее.
Если бы ещё не эта бодяга с летающими людьми... Что же, чёрт возьми, произошло?
- Что же будет дальше, сэр? - спустя полчаса вновь спросил Джоуи.
- Всё будет хорошо, парень, - уже без притворства тепло улыбнувшись, ответил Патрик. - Всё будет хорошо. Уже второй день никто никуда не улетает. Электричество наладят. Всё будет, как раньше. Ну, почти как раньше.
- То есть... Мы выживем?
- Да. Даже не сомневайся.
Джоуи улыбнулся, встал со стула и взял на руки местного потрёпанного жизнью кота, дремавшего на его столе.
- Мы выживем, - уверенно сказал он, глядя в сонные обиженные глаза животного.
"Ещё хоть один самоуверенный идиот, и нам придётся повторить чистку", - подумал кот.
На улице было холодно - как и положено в декабре, поэтому он спрятал руки в карманы и уткнулся носом в шарф, глядя исключительно себе под ноги.
Впрочем, через минуту изумлённые возгласы непонятно откуда заставили его таки обратить внимание на то, что творится вокруг.
А в следующую секунду его ноги оторвались от земли.
***
Ирина верила всему, что говорили по телевизору, а в последнее время там очень много говорили о грядущем конце света. Все гадали, каким же он будет, что же произойдёт; кто-то был полностью увлечён темой и радовался столь грандиозному событию, кто-то относился к нему скептически и убеждал, что ничего не случится, а кто-то откровенно побаивался.
Сама Ирина считала себя скептиком, но на самом деле была до смерти напугана.
А потом, одним солнечным декабрьским утром, в новостях показали улетающих людей. Тогда Ирина пролила кофе на новые яркие колготки и взяла на руки кошку. Та, вопреки обыкновению, не сопротивлялась.
"Люди просто шли по улице, всё было как обычно, но в какой-то момент некоторые из них начали подниматься. Не по своей инициативе, видимо. Ни с того ни с сего. Они просто медленно поднимаются вертикально вверх. Не получается ни задержать их, ни остановить, - словно какая-то сила тянет и тянет их равномерно вверх."
Эти слова растерянного корреспондента были последними, что донеслось из ирининого телевизора. После этого он заглох, свет погас и стало тихо.
Ирина поставила кошку на пол, оделась, поднялась на крышу дома и прыгнула.
Она была из тех людей, которые всё делают невпопад, которые всегда выбиваются из общего течения. Вот и теперь она, не посмотрев, рухнула на голову пролетающей мимо женщине.
Впрочем, после этой промежуточной остановки Ирина добралась-таки до земли.
***
Джонатан не боялся летать. Он тысячу раз садился в этот самолёт и тысячу раз спокойно приземлялся, и никогда не возникало проблем. Он смеялся над теми, кто боялся летать; впрочем, ему не нужно было долго искать повод, чтобы над кем-нибудь посмеяться: ещё в школе он любил подшучивать над ботаниками, засовывать бездомных котов в мусорные баки и разыгрывать доверчивых одноклассниц.
Но при этом абсурдность того, что пролетавшего мимо на высоте около девяти километров человека засосало в турбину самолёта, его не рассмешила.
***
Многое видел старый Велле, но некоторые вещи до сих пор были для него в новинку. Он никак не мог разобраться в подаренном внучкой Гретой телефоне - он разобрал его и собрал снова, но голова уже отказывалась воспринимать логику вещей с той же лёгкостью, что несколько десятилетий назад. Машина сына с кучей кнопочек и функций по той же причине выводила его из равновесия; кроме того, пребывание в ней становилось ещё более невыносимым, когда Грета брала в поездку своего безумного пса: небезопасно было оставлять его дома с котом, старым верным другом Велле, - уж больно ожесточённые бои они устраивали, хотя Грета и говорила всегда, смеясь, что драки эти от большой любви и исключительно для развлечения обоих зверей. Впрочем, к тайной радости Велле, пёс этот в последние дни куда-то запропастился, и кот наконец-то смог хотя бы немного передохнуть.
Но мало было этих технических новомодных штучек, мало было дурной собаки и обиженного взгляда кота. Пару дней назад полетели люди.
Ладно бы ещё в телевизоре показывали - Велле ухмыльнулся бы да подумал, какие все вокруг глупые и верят чепухе. Но так уж сложилось (о чём Велле жалел ещё очень долго), что он зачем-то подошёл к окну в тот момент, когда в небо улетал его вечный сосед Томас Хильбанд, с которым они ещё полвека назад ходили на охоту.
Людям Велле не верил, а глазам не верить не мог.
От мрачных мыслей его отвлекли радостные крики Греты с улицы. Он погасил свечу - он экономил свечи: никто больше не обещал ни восстановить электричество, ни навести порядок; телевизоры молчали, правительства исчезли, никто не знал, сколько продлится зима, сколько времени им ещё обходиться тем, что есть; но никто ни разу не сказал вслух о конце света, который все возбуждённо обсуждали до тех пор, пока от земли не оторвался первый человек; - он погасил свечу и, хромая, медленно вышел из дома, чтобы посмотреть, что же могло так обрадовать девочку, у которой не осталось мира, чтобы вырасти, но которая была слишком глупа и красива, чтобы об этом думать.
Шёл снег.
"Всего-то!" - подумал старый Велле и усмехнулся в бороду. Но что-то его очень обеспокоило.
- Смотри, смотри, дед! - визжала Грета, и раздражённые соседи уже выглядывали из окон,бросая полные ненависти взгляды на девочку, посмевшую смеяться в тот момент, когда всем так страшно и плохо.
Она ловила снежинки руками, она ловила снежинки ртом, и Велле становилось всё более и более мерзко. Он всмотрелся в снежинку, небрежно приземлившуюся ему на ладонь, и подумал о том, что в ней есть часть Томаса Хильбанда. И о том, что во всех этих снежинках есть часть или Томаса Хильбанда, или Мартины из книжного магазина, или Робертсона из субботнего комедийного шоу, или мало ли кого ещё.
Аккуратно смахнув снежинки с красивых светлых волос Греты, он спокойно сказал ей:
- Иди в дом. Не стой на морозе.
***
- Как мы объясним всё это, сэр?.. Мы же должны хоть что-то сделать.
Тысячу раз говорили Патрику, что этот Джоуи слишком молод и слишком искренен для его работы. Патрик не слушал и верил в талантливого парня. И впервые пожалел об этом.
- Сказать по правде, Джоуи, я не знаю, - мягко ответил он, стараясь не выдать голосом своё раздражение. - Нам придётся придумать какую-нибудь историю, которая была бы максимально близка к истине.
- Вы имеете в виду, мы выдумаем псевдонаучную ерунду?.. Ложь? Подгоним факты под красивую историю?..
- Джоуи, Джоуи, Джоуи! - Патрик поморщился, улыбнулся, вложил в свой взгляд максимум теплоты, на которую был способен. - Ну что ты как ребёнок. Неужели ты не знаешь, что вся наука строится на этом "выдумывании псевдонаучной ерунды"? Почему бы ей не быть правдой? Для начала хотя бы в головах семи миллиардов - ах, прости, уже где-то четырёх миллиардов - людей?
Джоуи нахмурился, но ничего не ответил.
- Ты же сам прекрасно понимаешь, что мы не можем промолчать. Залечь на дно. Тогда всё закончится, все сойдут с ума. Нам надо успокоить людей. Но и сказать им, что понятия не имеем, с чем столкнулись, и что наука какой мы её знаем теперь не работает, мы не можем.
Джоуи кивнул, сел за стол, переложил с места на место несколько папок - но потом тяжело вздохнул и снова повернулся к Патрику.
- Но почему электричество, сэр? Люди улетели - это необъяснимо, но что случилось с электричеством?
Патрик впервые за день рассмеялся.
- Не принимай ситуацию с электричеством слишком близко к сердцу, парень. Через пару дней всё восстановят.
- Но... Я не понимаю, сэр, - растерянно пробормотал Джоуи.
- Ты и не должен, - тихо сказал Патрик, в очередной раз поражаясь красоте идеи. Оставить их без электричества в день конца света! Ничто не делает людей более покорными, чем вера. Нельзя управлять людьми, не держа их в страхе. Кто-то сойдёт с ума, кто-то не выживет, но это естественно, так было всегда. Порой Земле необходимо избавляться от некоторого балласта, чтобы после идти дальше в светлое будущее.
Если бы ещё не эта бодяга с летающими людьми... Что же, чёрт возьми, произошло?
- Что же будет дальше, сэр? - спустя полчаса вновь спросил Джоуи.
- Всё будет хорошо, парень, - уже без притворства тепло улыбнувшись, ответил Патрик. - Всё будет хорошо. Уже второй день никто никуда не улетает. Электричество наладят. Всё будет, как раньше. Ну, почти как раньше.
- То есть... Мы выживем?
- Да. Даже не сомневайся.
Джоуи улыбнулся, встал со стула и взял на руки местного потрёпанного жизнью кота, дремавшего на его столе.
- Мы выживем, - уверенно сказал он, глядя в сонные обиженные глаза животного.
"Ещё хоть один самоуверенный идиот, и нам придётся повторить чистку", - подумал кот.